Город Гродно – действительно уникальный город. Это город, который находится на стыке культур и цивилизаций. Везде и всюду так и веет историей. Каждая улочка, перекресток, храм, каждый двор и здание – напоминание о своей неповторимой эпохе. Наверно, всякий гродненец расскажет вам минимум с десяток версий загадочной смерти великого монарха Стефана Батория и первом в Восточной Европе анатомическом вскрытии тела в подвалах одного из стариннейших зданий города, удивительной и трагичной истории Софийского кафедрального собора, самых древних из ныне действующих в Европе башенных часов, историческом и эпохальном «молчаливом сейме», отважном рыцаре Давиде Городенском, за 25 лет борьбы скрестоносцами не проигравшем ни одной битвы, но предательски заколотом во время сна, и о многомдругом. За все свое историческое и культурное многообразие Гродно не зря называют «королевским городом», «городом-музеем», а с 2014 года городу было присвоено почетное название «культурная столица Беларуси». Историкам предстоит еще много работы в деле изучения богатой истории города. Ведь сколько еще темных исторических пятен, спорных моментов, неисследованных, но известных личностей ждут своего исследователя! 

Настоящая статья является попыткой дополнить общий исторический рисунок города недостающим пазлом и рассказать о человеке, точнее святом, священнике, который служил в г. Гродно.

28 декабря Церковь чтит память од­ного из вид­ных де­я­те­лей 1920-х го­дов ар­хи­епи­скопа Ве­рей­ского Ила­ри­она. Вы­да­ю­щий­ся бо­го­слов и та­лант­ли­вей­ший че­ло­век. Вся его жизнь бы­ла го­ре­ни­ем ве­ли­чай­шей люб­ви к Церк­ви Хри­сто­вой, вплоть до му­че­ни­че­ской кон­чи­ны за нее. Его тру­ды от­ли­ча­ют­ся стро­го цер­ков­ным на­прав­ле­ни­ем, неустан­ной борь­бой со схо­ла­сти­кой и спе­ци­фи­че­ским ла­тин­ством, вли­яв­шим на на­ше бо­го­сло­вие со вре­мен мит­ро­по­ли­та Пет­ра Мо­ги­лы. Его иде­ал — это цер­ков­ность ду­хов­ной шко­лы и бо­го­слов­ской на­у­ки. Его по­сто­ян­ное на­по­ми­на­ние: вне Церк­ви нет спа­се­ния, вне Церк­ви нет та­инств.

Лк. 13:10–17 (71 зач.)

Господь наш Иисус Христос посетил землю в силе и смирении, чтобы научить людей боголюбию и человеколюбию. Люди сами по себе бессильны; боголюбие исполняет их сил. Люди сами по себе кичливы; человеколюбие исполняет их смирения. Боголюбие порождает и человеколюбие. Ощущение Божественной силы порождает смирение. Всякое человеколюбие без боголюбия ложно; а всякая иная сила, кроме Божественной, кичлива и немощна.

Но человек избрал нечто третье, не являющееся ни боголюбием, ни человеколюбием. Он избрал самолюбие – стену, отделяющую его от Бога и людей и обрекающую на полное одиночество.

Мф. 22:2–14 (89 зач.).

Бог хочет, чтобы человек веровал в него больше, чем в кого бы то ни было и во что бы то ни было в мире. Бог хочет, чтобы человек надеялся на Него больше, чем на кого бы то ни было и на что бы то ни было в мире. Но более того: Бог хочет, чтобы человек всею своею любовью был привязан исключительно к Нему и в то же время лучами этой любви привязывался к творениям Божиим, находящимся вокруг.

Мф. 18:23–35 (77 зач.)

Когда Господь наш Иисус Христос умирал на Кресте, Он и в предсмертных страданиях старался принести людям пользу. Думая не о Себе, но о людях, Он, испуская дух, дал человеческому роду один из величайших Своих уроков. Это урок прощения. Отче! прости им, ибо не знают, что делают. Никогда раньше ни с одного места казни не слыхали таких слов. Напротив, раньше казнимые, невиновные или виновные, взывали к богам и людям, прося о мести. «Отомсти за меня», – вот слова, которые чаще всего можно было услышать на месте казни до Христа, да, к сожалению, и сегодня можно услышать у многих племен – даже тех, что крестятся святым Крестом Христовым. А Христос при последнем издыхании прощает Своим ругателям, мучителям и убийцам, просит Отца Своего Небесного, чтобы и Он им простил, и, более того, еще и находит для них оправдание: не знают, – говорит Он, – что делают.